I will turn myself into a gun, because it’s all I have,
because I’m hungry and hollow and just want something to call my own;

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
SASKIA MOIRA WANNGÅRD
Zoë Kravitz
» ИМЯ: Саския Мойра Ваннгард
→ Нельзя сказать, что в восторге от любых сокращений, но вполне терпимо относится к "Сас" и "Кия" - стоит отметить, что всё зависит от человека, который позволяет себе такую вольность. Имя было выбрано отцом, который очень чтил семейные традиции, поэтому выбрал своим дочерям древние германские имена. Что же касается "Мойры", то тут руку приложила мать, которая являлась поклонницей мифологии. Забавно, что второе имя означает "судьбу", а вот первое - "нож".

» ВОЗРАСТ: 25 лет, 9-ое июня, 1992 года.

» МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Вашингтон, округ Колумбия, США.

» МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: Вашингтон, округ Колумбия, США.

» ЗАНЯТОСТЬ: фотограф-фрилансер; стоит отметить, что она достаточно известна в узких кругах, поскольку у неё весьма оригинальное видение и очень меткий глаз; в частности, работает на портретах, поэтому чаще всего её нанимают известные журналы, рекламщики и так далее. Несколько раз устраивались её персональные выставки.

Родственные связи;
Eilert Wanngård | Эйлерт Ваннгард — отец; уроженец Швеции, дипломат, посол Швеции в США при жизни. (1948-2009)
Diana Wanngård (née Thompson) | Диана Ваннгард (урожденная Томпсон) — мать; уроженка США, юрист, сотрудница Министерства торговли при жизни. (1952-2009)
Selima Wanngård | Селима Ваннгард — старшая сестра, 35 лет; бывшая заключенная Indiana Women's Prison (условно-досрочно освобождена за два года до истечения срока); официально работает официанткой в Barry's Bistro, неофициально латает тех, кто в больницу обратиться не может или не хочет.

Биография;
Не только жизнь Саскии, но и её личность делится на «до» и «после» смерти родителей. Родившись вторым ребенком в семье Эйлерта и Дианы Ваннгард, девочка ни в чем не нуждалась – у неё было всё, о чем может мечтать человек, начиная с простых вещей, как игрушки и красивые наряды, заканчивая любовью и заботой родителей, которые души в ней не чаяли. Саския росла весьма спокойным ребенком, который предпочитал быть «наблюдателем», нежели участником конкретных событий. Возможно, именно поэтому на всех дипломатических приемах, никто никогда не замечал её, если уж мама силой не тащила её знакомиться с детьми других представителей высшего света. Зато уже тогда Саския знала всё и про всех – что ни говори, а у того, чтобы быть «невидимкой» есть свои плюсы. Уже тогда она была обладательницей весьма зоркого глаза, поэтому маме с папой оставалось лишь удивленно хлопать глазами, когда при возвращении домой, их младшая дочь отмечала, что у мистера и миссис Льюис снова что-то не то в семье, а сын посла Японии весь вечер принимал какие-то таблетки, прячась от других на балконе.
Саския была внимательной. Саския была любознательной. Саския прекрасно умела оставаться незамеченной, впрочем, не то чтоб в те годы это было так сложно, учитывая то, что между ней и старшей сестрой была огромная разница, которая в детстве казалась ещё больше. Селима, которая была невообразимо красивой, очень и очень талантливой, постоянно светилась на подобных приемах, и её присутствие ощущалось даже тогда, когда её там не было – будь это из-за учебы или по какой-то другой причине. Но, несмотря на то, что Саские долгие годы оставалась в тени старшей сестры, она никогда не испытывала ни зависти, ни злости, ни чего-то ещё, потому что с самого детства она чуть ли не боготворила её.

В школьные годы младшая Ваннгард оставляла впечатление девочки «себе на уме», поскольку всегда предпочитала одиночество, нежели пустые разговоры со своими сверстниками. Её не интересовали новые знакомства, ещё больше – мальчики, и пусть с годами она становилась весьма заметной, учитывая внешние данные, да и слава семьи бежала впереди неё, Саския всё равно предпочитала проводить время с книгами. Стоит отметить, что она была весьма способной, будь это учеба, или те же танцы – да, с малых лет она ходила на балет, даже если никогда не думала заниматься этим серьезно. Почему-то она никогда не думала о том, чтобы всерьез браться за те дисциплины или хобби, в которых преуспевала её сестра, хоть и делала это вполне бессознательно. В глубине души Саския всегда считала, что ей никогда не обогнать Селиму, поэтому она искала что-то «своё», думая, что те же танцы – это очень и очень приятно, но не то чтоб является чем-то, ради чего она родилась.
«Своё» она отчасти нашла ещё в школе, когда только поступила в старшую школу. К тому времени младшая Ваннгард уже давно занималась рисованием, хоть и никогда этого не афишировала, искренне полагая, что это нечто вроде «приятного времяпровождения», чем что-то серьезное. К слову, рисовала она очень даже неплохо, что выяснилось уже чуть позже, когда Эйлерт случайно наткнулся на её скетчбук и решил, что стоит показать это своему знакомому искусствоведу. Тогда и было решено, что она будет посещать дополнительные курсы рисования и поступит в художественную школу. Признаться, насколько бы сильно Саские не нравилась живопись, она всё же придерживалась мнения, что реальный мир, настоящие люди – куда интереснее, чем плоды её фантазии, поэтому каким-то случайным образом она впервые взяла в руки фотоаппарат. И почти мгновенно поняла, что это то, что приносит ей самое большое удовольствие.

Спокойная и безмятежная жизнь начала покрываться трещинами, когда ей было около пятнадцати. Саския всё продолжала жить в своём маленьком мирке, интересуясь исключительно искусством и книгами, когда игнорировать напряжение дома стало невозможным. Селима к тому времени успела вернуться в Вашингтон и была рядом, но ординатура настолько утомляла её, что младшая Ваннгард не всегда могла поймать её даже для обычного разговора. Но и в этот раз её чутье или же внимательность не подвели, поэтому Саския всё больше замечала, что отец ведет себя странно, что из его кабинета доносятся странные обрывки разговора, а иногда он и вовсе не спит все ночи напролет, бродя по дому как призрак и заглушая бессонницу бутылкой виски. Осторожные вопросы вроде «пап, ты в порядке?» встречались с улыбкой и кивком, мол, не беспокойся, милая моя, просто работы много. Она пыталась заговорить с матерью, но та то ли ничего не замечала, то ли делала вид, что ничего необычного не происходит, поэтому в какой-то момент Саския решила убедить себя в том, что это просто её паранойя или фантазия – уже сложно разобрать.
Но вскоре родители попали в автокатастрофу и всё пошло наперекосяк.

Поразительно, что смерть родителей, которых она так сильно любила, словно обошла её стороной. Это было странно и ей самой, в первую очередь, потому что первые дни Саския просто не могла понять, что же случилось – как вообще так получилось, что родителей больше нет в живых. Потом же эту бездонную пустоту заменило подозрение – в голове слишком часто всплывали какие-то отдельные кадры, фразы, слова, и в этот раз Саския начала твердить Селиме о том, что смерть родителей просто не может быть несчастным случаем. К счастью, сестра не стала считать её параноиком, даже если вести собственное расследование было очень сложно – они понятия не имели откуда начинать, а шестнадцатилетний подросток, хоть и с чутьем ищейки, не то чтоб самый лучший помощник, учитывая все обстоятельства.

Сказать по правде, уже потом, спустя годы, Саския поняла, что должна была промолчать тогда. Что вообще не должна была говорить об этом Селиме и вовсе совать нос туда, куда не следовало – надо было выждать, просто подождать, пока она станет взрослее, когда улики найдутся, и уже потом что-то предпринимать. Но сейчас уже ничего не изменить и тогда, когда она вернулась домой раньше обычного и нашла в кабинете отца одного из его телохранителей – агента, который проработал с ними чуть ли не десять лет, - который старался взломать его сейф, то всё встало на свои места. Честно говоря, Саския уже не помнит, каким это образом ей удалось так быстро среагировать и достать пистолет отца, как и не помнит, как она нажала на курок и выстрелила человеку прямо в голову – ничего из этого она не помнит. Она помнит лишь то, как сидела на полу, в полной истерике, отбросив от себя пистолет, как змею, которая больно ужалила, и слышала голос Селимы, которая набирала 911. Она не помнит и того, почему никто не слушал её, когда она твердила, что сама убила этого человека – почему все слушали только Селиму, а ей прыснули лошадиную дозу успокоительного. В любом случае, всё пошло наперекосяк именно тогда – несмотря на очевидные факты, что а) родителей убили и б) убийство агента было самозащитой, старшую Ваннгард никто не собирался выпускать из тюрьмы и её признали виновной, присудив десять лет заключения.
Вот тогда всё и разрушилось окончательно.

Саские тогда было семнадцать, и хоть у неё было двойное гражданство, она всё равно была несовершеннолетней, как и по Шведскому законодательству, так и по Американскому. Забавно, что с отцовской стороны у них с Селимой практически не осталось живых родственников, да и с материнской стороны всё оставляло желать лучшего, учитывая то, что Диана в своё время оборвала все связи со своими близкими, по непонятным всем причинам. Какое-то время Саскию отдали под опеку государству, пока решался вопрос с фостерской семьей. К тому времени Селиму перевели в другую тюрьму и навещать её было крайне проблематично, что злило девушку ещё больше. С каждым днём Саския становилась всё более озлобленной, даже если не позволяла своим эмоциям вырваться наружу. Бывший бойфренд старшей сестры всё лез к ней, постоянно навещал и вроде бы хотел помочь, но Ваннгард бесилась с одного его вида, не говоря о том, что отныне и навсегда у неё был лишь один единственный человек, которому она доверяла – сестра.
И тут, совершенно внезапно и очень быстро, появился один из друзей отца, который в то же время являлся его коллегой. Мистера Лоуэлла они знали ещё с детства, и он всегда оставлял весьма противоречивое впечатление – у одной Саскии, поскольку и Эйлерт, и Диана были от него в восторге. Его репутация была безупречной, точно так как вся его семья -  несмотря на то, что он был вдовцом, у него было двое сыновей, оба из Лиги Плюща, умные, красивые, словно с обложки, со сногсшибательным будущим. И на их форе сестра Селимы Ваннгарда – девушки, которая могла стать знаменитым хирургом, но отправилась в тюрьму как убийца, - молчаливая, отстраненная, временами слишком у мрачная. Саскию приняли как родную – ну, со стороны всё выглядело именно так, - всячески пеклись о её судьбе, и мистер Лоуэлл играл роль примерного отца. Впрочем, уже тогда младшая Ваннгард подозревала, что это не просто для того, чтобы засветиться своей благородной рожей на обложках глянцевых журналов – она была уверена, что дело в другом.

С этого момента началось формирование второй Саскии Ваннгард. Девушка, которую все знали до тех событий начала исчезать, а вместо неё появилась новая – дерзкая, самоуверенная,  неугомонная, непослушная, которая постоянно попадала в передряги, ни у кого не шла на поводу и от которой вечно были проблемы. Говоря откровенно, в какой-то момент у неё словно крышу снесло – оставшись совершенно одна, с осознанием, что она: а) убила человека и б) из-за неё сестра отправилась за решетку, Саския попросту не знала, что делать с собой и сложно было разобрать, кому она мстит – окружающим или себе. Мистер Лоуэлл или просто Эрик, как он просил называть её (нет, Саския и по сей день отказывается так его называть) стоически терпел все её выходки и даже отправил её к психотерапевту, искренне полагая, что девочке не помешает выговориться, но вскоре об этом пожалел. Ваннгард – один из немногих людей, которые могут очень долго и упорно что-то терпеть, вот и тогда она игнорировала свою «няньку» целый месяц, в итоге, Эрику пришлось смириться, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ей нужно было перетерпеть всего ничего, и она могла свалить из этого дома, будучи совершеннолетней по гражданству Швеции. Но именно тут начинается всё самое интересное, а точнее – её подозрения о том, что Лоуэлл каким-то образом связан со смертью её родителей крепнет, когда она становится случайным свидетелем телефонного разговора о том, что – да, Саския Ваннгард будет оставаться у него дома до тех пор, пока он не убедится в том, что она ни о чем не подозревает и вся ситуация с Селимой не превратится в историю, о которой все забудут.

В этот раз она не вмешивает сестру, даже если и пишет ей письма чуть ли не каждый день. Селима не всегда ей отвечала, они виделись всё реже, и Саскию это угнетало ещё больше, но она знала, что другого выхода нет и как говорил Черчилль - "If you're going through hell, keep going." Именно поэтому, после своего совершеннолетия, она приняла предложение Эрика Лоуэлла остаться жить у них, пока ей не исполнится двадцать один год. Школу она окончила с трудом – стоит признать, что к тому моменту она окончательно махнула рукой на образование, решив, что это всё пустая трата времени. Жизнь Ваннгард была очень хаотичной, ненормальной, нестабильной, несмотря на то, что со временем она научилась играть роль примерной приемной дочери – посещала все семейные собрания, не всегда пропадала на пару ночей, но Саския изменилась и это было видно даже невооруженным взглядом. Она очерствела, меняя людей (будь это якобы друзья или очередной ухажер) как перчатки, не позволяя себе привязаться ни к кому из них. Эдакая девочка, которой на всё плевать – она постоянно ломала стереотипы, плевала на законы и правила приличия – несложно догадаться, что Эрик Лоуэлл не был рад такому количеству татуировок и пирсингов, но ей было плевать. Она оставалась жить под его крышей до тех пор, пока не стала совершеннолетней и ей даже удалось отмахнуться от его вечного гудения о том, что ей нужно поступить в колледж – она не собиралась делать это даже для вида. Единственное, чем она занималась в то время и что по-настоящему приносило ей удовольствия – фотография. Саские удалось засветиться в нескольких известных журналов, после чего её начали приглашать разные компании и рекламщики – заказов было много, и Ваннгард удалось отвлечься от той жизни, в которой единственной её целью было найти убийцу родителей и отомстить за жизнь, которую у неё с сестрой отняли. Ей предлагали сменить фамилию – взять Лоуэлл, если уж на то пошло, потому что историю их семьи всё равно знали, но она напрочь отказывалась от этого, в случае чего не упуская возможности очень плохо подшутить над идиотом, который припоминал её родных.
Годы шли, жизнь вроде бы налаживалась – должна была, по крайней мере, но вместе с тем жажда мести не стихала. Приближалось время освобождения Селимы и Саския была безмерно рада, когда ту выпустили досрочно, потому что это означало одно – сейчас им удастся наказать всех тех, кто отнял у них жизнь.

→ У Саскии по всему телу множество татуировок и пирсингов. В свою очередь это всегда было показателем её бунтарской натуры, но вместе с тем некого рода снятием напряжения.
→ Курит ещё со старшей школы. Пробовала и наркотики, но никогда не подсаживалась на них.
→ У неё нет высшего образования, но Ваннгард очень и очень начитана, что нередко удивляет окружающих.
→ Прекрасно разбирается в современной технике - со всем, что связано с её работой, включая новые примочки, всякие устройства и программы.
→ Из неё получился бы прекрасный партизан - она способна вытерпеть всё, но не выдаст информацию, точнее будет молчать. Совершенно не боится смерти, но вот единственная слабость - Селима.
→ Мало кто знает о том, что уже несколько лет серьезно занимается стрельбой и боксом.
→ Бывают проблемы со сном, поэтому нередко принимает сильные препараты, чтобы хоть иногда спать.
→ Имеет привычку рисовать во время разговора - будь это на бумаге, в скетчбуке, или просто на салфетке. Вообще очень любит рисовать.