narah flint | 17.07.1949 / чистокровна |
amanda seyfried
МЕСТО РОЖДЕНИЯ | ПАТРОНУС | БОГГАРТ | ОРИЕНТАЦИЯ |
РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ Raynor Flint // Рейнор Флинт ▼ – свёкор, чистокровный волшебник; Silas Mulciber // Сайлас Флинт ▼ – дядя с отцовской стороны, чистокровный волшебник; Calian Yaxley // Кэлиан Яксли ▼ – дядя с материнской стороны; О ПЕРСОНАЖЕ Нэра никогда не могла понять этой мании, доводящей и без того нервную по поводу и без, мать, до настоящего психоза, когда они снимали семейную колдографию. Иллария поправляла ей бант по десять раз, снова и снова проводила рукой по подолу её платья, даже заглядывала в глаза, словно в них могли засориться легкие пылинки. Тео, тогда ещё послушный, покорный, слишком уж податливый Тео, скулил щенком, что ему надоело позировать, а мальчишки уже заждались его во дворе. Даже Кэлбёрн, привыкший к этой давней традиции, поджимал губы в тонкую линию, мысленно считая до ста, чтобы не разгневаться на жену и не потерять контроль на глазах у полного незнакомца, который вот уже второй час колдовал на тем, чтобы колдографии получились безупречными, ведь это и есть самое лучшее доказательство идеальной семьи, идеальной жизни. В отличие от Тео, который сразу же стягивал ненавистную бабочку, моментально превращая в настоящую, и выпуская через распахнутые окна, Нэра ещё долгое время не решалась снять с себя ни бледно-голубое платье, ни лакированные туфельки, ни даже бант, который слишком уж туго был завязан и болезненно натягивал волосы, словно собирался содрать их со скальпа. Ещё тогда, в свои семь лет, Нэра прекрасно знала своё место в этом огромном Мальсибер-мэноре, рядом с хрустальным сервизом, привезенным из Франции ещё два столетия назад одним из их глубокоуважаемых родственником, или с китайским фарфором, к которому им с Тео категорически запрещалось приближаться. Она знала своё место – здесь, рядом с каждым изысканным изделием, чтобы стать достойным украшением интерьера, год за годом покрываться толстым слоем пыли и, что самое главное, никогда, ни под каким условием, не жаловаться на свою судьбу. Детские годы проходили в тени старшего брата, которому не только посчастливилось родиться мужчиной и единственным наследником Кэлбёрна Мальсибера, но и прийти в этот мир на два года раньше Нэры. Её рождение было запланировано. Впрочем, было запланировано рождение второго наследника, но никак не белокурой девчонки, от которой пользы было мало, поскольку не ей продолжать род, ей лишь рожать чужих детей – стать связывающим звеном в чужой родословной. Кэлбёрн, разочарованный появлением дочери, всячески её сторонился, то ли искренне полагая, что от неё не может быть никакой пользы, то ли не в силах смириться с ещё одним явным поражением перед старшим братом, у которого уже было два сын – два наследника. К сожалению, Нэре не суждено было стать ни любимицей матери, которая была уж слишком увлечена Тео, полностью отдавая ему всю свою любовь, на которую её больная психика была способна; заботу, себя целиком. Раздавленная под деспотичным правлением мужа в доме, Илларии просто не хватало времени на Нэру, или, как она уже поняла после, женщина просто искренне сочувствовала ей – рожденной в чистокровной семье кукле, прекрасно осознавая, какая же роль ей во всём этом уготована, поэтому лишний раз не позволяла себе строить воздушные замки, не надеялась, что она сможет жить другой жизнью. Исключением был лишь Тео. Милый, заботливый, всегда нежный Тео. Несмотря на якобы обременяющее вниманием со всех сторон, старший брат всегда находил отдушину именно в ней, по привычке сворачиваясь калачиком у неё в на кровати, - привычка, которая долгие годы оставалась при нём, даже когда однажды Кэлбёрн разгневался, увидев его свернувшегося у ног Нэры и силой вытолкнул из спальни. Она видела, как отец вечно давил на него. Давил с постоянным упорством, не желая принимать очевидные данности, как например то, что Тео никогда бы не сможет стать таким как Джаспер, и тем самым, к сожалению, ему - Кэлбёрну, никогда не превзойти Сайласа. Это нездоровое соперничество между братьями было односторонним, всем известным, но никем не обсуждаемым. Никто бы и не посмел сказать её отцу, что у него нет ни причин, ни какого либо повода постоянно смотреть в спину старшего брата, задыхаясь от зависти и злости. Никто бы не посмел, но каждый видел, каждый знал, и, к сожалению, его собственная семья в первую очередь, поскольку именно в них и впивались шипы этих ядовитых цветов, долгими годами растущих в сердце Мальсибера. Постепенно Тео меняется на глазах, - Нэра видит в его глазах неизвестный ей раньше блеск, когда он возвращается, после первого года, проведенного в Хогвартсе. Она цепляется за его рукав, словно ищет признаки того самого Тео, что тайком пробирался к ней в спальню, засыпал у её ног, словно верный пёс, но тот грубо высвобождается из её рук, смотрит в другую сторону, всё сильнее замыкается в себе. Нэре ничего не остается, кроме как смотреть на свои пустые руки, всматриваться в слабые, почти прозрачные пальцы, не понимать, что же такого случилось, а потом прятать их в карманы юбки, втянув голову в плечи. Джаспер что-то нашептывает ей на ухо, пытается развеселить, сует ей шоколадную лягушку в раскрытую ладонь, её же душит обида, поскольку она ждала возвращения Тео весь этот год, чтобы рассказать ему, как же тяжело ей было в этом огромном доме, пока мама и папа всё чаще ссорились, после чего мама заглушала в себе боль янтарной жидкостью, не позволяла ей – Нэре приблизиться к ней, даже когда с губ текла кровь. Ей так хотелось рассказать, поделиться, попросить – попросить о чем? – о том, чтоб сбежали, чтоб оставили всё это позади, потому что она устала; может их примет дядя Сайлас? Или дядя Кэлиан? Но Тео не смотрит на неё, всячески избегает встречи с ней, постоянно игнорирует – не только её попытки заговорить, но и вообще её существование, словно нету Нэры; не было и не будет. В Хогвартс ей не хочется, но, как говорится, выбирать надо наименьшее из зол. Не то чтоб её кто-то спрашивал, но, всё же. В этих стенах она находит единственную отдушину – отсутствие родителей, отсутствие приглушенного крика по ту сторону стены, и вечно заплаканные глаза матери, которая отчаянно пытается скрыть следы очередного скандала под толстым слоем макияжа. Нэру радует, что она может видеть тут знакомые лица, даже если некоторые из них предпочитают её игнорировать, - Тео всё ещё кажется таким же далеким, несмотря на то, что она попадает на его факультет - Слизерин. Рядом с ней их кузина – Неста; вечно взбалмошная, неусидчивая, ищущая приключений на свою голову, Неста Яксли, которую приходится будить по утрам, чтобы не опоздала на завтрак, дергать на уроках, когда она слишком увлекается болтовней, и заставлять заниматься в библиотеке по вечерам. Они полные противоположности, но это не мешает им держаться вместе, друг за другом, всегда вдвоем. Ей нравится быть с Нестой, она может быть в её тени, оставаться непримечательной, чтобы лишний раз не привлекать внимание окружающих. Нэре в принципе нравятся все те люди, которые в центре внимания, потому что рядом с ними она занимает хорошо известное её место – место «невидимки». Её совершенно устраивает роль невидимки. Это не первая их встреча. Сложно не узнать младшего из семьи Флинтов, ведь чистокровные семья обожают держаться вместе. Сложно не узнать его, когда они учатся на одном факультете, даже сидят в одном ряду на Трансфигурации – она рядом с Нестой, он же с Кедаром Булстроудом. Это точно не их первая встреча, просто случайное столкновение на астрономической башне – в её укрытии, куда она приходила, чтобы выплакаться, просто спрятаться от всего мира. Это столкновение случайное, мимолетное, и, всё же, успевает ударить током, заставить её щеки вспыхнуть алым, да так, что Нэре кажется, что даже кончики её волос горят пламенем, и она второпях сбегает, забыв о всех правилах приличия, даже не поздоровавшись, не сказав ничего, что двое явно знающие друг друга человека, должны сказать друг другу. Она просто убегает, удивляется тому, что не спотыкается на лестнице и не ломает себе шею, просто хочет поскорее оставить его позади, даже если не может понять, что же такого случилось, что сердце ёкнуло, провалилось куда-то в ноги. Невидимая девочка внезапно становится видимой. По крайней мере это то, что она почувствовала, когда заглянула ему в глаза. Поразительно, что на следующий день она добровольно идет именно туда; сердце трепещет, боится, что его там не будет, и радуется неизвестной ей радостью, когда она видит его лицо. Рисанд Флинт становится первым. Для неё – первым во всём. Школьные годы меняют Нэру. До тех пор мир, такой мрачный, неизведанный, но совершенно неинтересный, рисуется перед ней иными красками. Она всё ещё скрывает то, что для неё ценно больше всего, оберегает как драгоценный камень, не решаясь никому признаться в том, что любит, уже давно любит. Исключением является лишь Неста, от которой это просто невозможно утаить, потому что делят одну спальню на двоих, почти одну жизнь на двоих. Да и самой Нэре хочется, чтоб хоть кто-то в этом мире знал о том, что она испытывает, иначе она уж точно взорвется от счастья. - А ты всё хорошеешь, дорогая, - дядя Сайлас любяще гладит её по щеке, заставляя её смущенно улыбнуться, - честно скажу, придется сильно постараться, чтобы заставить меня дать согласие на то, чтоб выдать тебя замуж, - она крепко сжимает его ладонь, чуть прижимаясь к плечу. Нэра часто вглядывается в черты лица дяди, не может понять, как они с её отцом так сильно похожи внешне, но совершенно разные. Как же так получилось, что Сайлас души в ней не чает, всегда ей рад, когда же собственный отец уже который год игнорирует само её существование, - ну есть у него дочь, и что с того? Джаспер останавливается рядом, хватает её за руку, бесцеремонно целует в оголенное плечико, - Нэра сжимается подобно бутону цветка, нервно ищет взглядом Рисанда, понимая, что тому это может крайне не понравиться, даже если он прекрасно осведомлен об их родственной связи. - Ты обещала мне танец, - ничего она ему не обещала, поэтому качает головой, но всё ещё не может скрыть улыбки. Ей надоели эти игры в прятки. Надоело то, что, соскучившись по нему до онемения в пальцах, ей приходится делать вид, что любая брошенная им фраза, пролетает мимо неё. Джаспер что-то говорит ей, рассказывает о каком-то их общем знакомом, но Нэра занята совсем другим, её мысли заняты другим, потому что она скучала, безумно скучала, и ей правда надоело делать вид, что между ними ничего нет. Она не понимает, зачем и дальше скрывать от всех, включая Тео, который и так с опаской смотрит на неё каждый раз, когда она ссылается на «прогулку» по Лондону. Нэра думает, что хватит с неё, что она должна наконец-то высказать ему, что не может так разрываться между двумя, а иногда и тремя континентами, что готова последовать за ним хоть на другой конец света, лишь бы быть рядом, лишь бы не играть в чужих. Она слишком увлечена его поиском, чтобы заметить, что он всё это время следит за ней издалека. Тёплые пальцы обхватывают её ладонь, сердце вновь пропускает удар, и так каждый раз, когда он рядом, словно не прошло долгих десять лет с их первой встречи на астрономической башне. Она смотрит на него затаив дыхание, не сводит взгляд до тех пор, пока он не указывает ей на её же раскрытую ладонь – розовое фламинго согревает не только кожу, но и сердце. Губы Нэры невольно дергаются в загадочной улыбке, она вновь поднимает на Рисанда глаза, готовая обнять его, уткнуться носом ему в шею, и просто забыть о всех правилах приличия. Но именно в этот момент она видит тень брата, поспешно убирает руку, прячет сокровенный подарок в складках платья, то ли бледнеет, то ли краснеет, не в силах скрыть смущения. Тео ничего не говорит, даже вопросов не задает, но его ненависть к Рисанду становится всё ощутимее с того самого вечера. Нэра понимает о том, что беременна, будучи у Несты. Сидит на холодном полу минут двадцать и не может заставить себя встать, привести себя в порядок и отправиться в Мунго, чтобы знать наверняка. Ещё и боится, что кто-то из знакомых встретится ей и донесет отцу, что она была в больнице. Она не может сказать об этом даже Несте, поскольку боится её реакции, несмотря на то, что кузина никогда не отличалась особой строгостью, да и осуждать она не любила. Нэра попросту не знает, что делать с этим, кроме как найти Рисанда. Отправляет к нему сову, чтобы встретиться в их укромное место. Приходит туда уже после Мунго, знающая точно, что носит его ребенка под сердце. Не может разобраться, рада она или нет, потому что на дне этой самой радости, которая горит в доказательство их давней, как ей кажется, любви, блестит и дрожит панический страх, потому что у Рисанда другие планы – на несколько лет вперед; планы на карьеру, семью, на всё, что его окружает. Она знает наверняка, что рождение ребенка не входит в их число. Он сразу может понять, что с ней что-то не так. Обычно собранная Нэра, рисует круги в этой маленькой комнате, которую они ещё год назад арендовали, устроили по-своему вкусу. Она говорит невпопад, задает какие-то совершенно несвязанные между собой вопросы, и он всем телом чувствует, что что-то с ней не так. То она прилипнет к нему, прижимается так, словно желает в нём раствориться, то отскочит, как от укуса змеи и снова уставиться куда-то вдаль через окно. - Ты любишь меня? Впервые за очень долгое время Нэра позволяет себе стоять под дождём. Поднимает голову, рассеянно смотрит по сторонам и с неким удивлением замечает, что находится недалеко от дома дяди. Вздыхает, смотрит на свои раскрытые ладони, только сейчас замечает, что всё это время впивалась ногтями в собственную кожу. Не решается зайти внутрь в таком виде, но и другого места не знает, потому что домой идти не хочется, а к Несте – и подавно, потому что уж точно не сможет сдержаться и расскажет всё, что с ней случилось. С видом потерянного щенка рисует круги в саду, не обращая внимание на местных гномов, пока не опускается на скамью, зарывшись лицом в ладони. Лишь спустя некоторое время, когда убирает руки с лица, понимает, что дождь уже не проходить насквозь, а мимо неё. Поднимает взгляд, чтобы встретиться с глазами Арвида Флинта. Он стоит, вытянув руку с волшебной палочкой, над которой раскрывается невидимый зонт и по-джентльменски защищает Нэру от дождя. - Простудишься же, - вышедший покурить, он совершенно не ожидал её увидеть, но этот взгляд потерянного щенка, беспомощного и совсем промокшего, как-то по-иному задевает его грудную мышцу. Он и сам не может понять, чем именно Нэра Мальсибер, которую он видел тысячу раз до этого, умудряется его привлечь. Он опускается рядом, осторожно берет её ладонь в свою, сдувает пылинки, чтобы перевязать тонкие раны своим чистым платком цвета багровой крови. Нэра не в силах ничего ответить, лишь наблюдает за ним, всматриваясь в черты его лица снова и снова; не может понять, как они с Рисандом могут быть братьями - настолько похожие, настолько непохожие. Обида, отчаяние, боль, страх… и месть. Всё происходит слишком быстро. Нэра даже и не успевает одуматься, как всё решается через месяц, если не меньше. Неста пытается добиться от неё правды, загоняет в угол и задает самые разные болезненные вопросы, на что получает один ответ – «с Рисандом всё покончено, он меня не любит, да, он так сказал», и кузина не знает, к кому податься, как на всё повлиять, потому что Нэра непреклонна – она собирается выйти замуж за Арвида и поставить на этом точку. Леденящая душу паника настигает её уже потом, в день свадьбы, когда она видит собственное отражение в зеркале. Неста стоит рядом, ищет на её лице признаки отступления, словно так и ждет, чтобы Мальсибер сказала «нет» или хотя бы подала знак, после чего они покинут это место навсегда, сбегут, не оборачиваясь назад. Но этого не происходит. Нэра стоически выдерживает всю церемонию, даже улыбается, когда принимает поздравления. В ту же ночь из «настоящего джентльмена» Арвид превращается в «настоящего хищника», когда разрывает на ней платье, стоит им войти в их новый дом и там же… на полу, заставляя её содрать с себя кожу о грубый ковер. На него не действуют ни просьбы, ни мольбы. Надежда, что это лишь результат первой брачной ночи, напряжения, да и огромного количества алкоголя, разбивается вдребезги, когда Нэра понимает одно – её муж получает особое наслаждение от того, что причиняет ей боль. Жизнь превращается в сплошной туман. Смысл жизни ускользает меж пальцев. Теперь уже миссис Флинт не может понять, за что именно ухватиться. Она намеренно избегает встреч со своими родными – не может смотреть в глаза Несте, которая всё равно настойчиво её навещает; не хочет отвечать на вопросы Джаспера, который уж больно пристально вглядывается в её лицо; боится, что Тео заметит что-то и сделает непоправимое. Единственное, за что она держится – ребенок, чье рождение должно стать спасеньем для неё. Так и происходит. Финн появляется на свет в канун Рождества, и для самой Нэры это словно новое рождение. Все беспокоятся, поскольку маленький наследник рождается недоношенным, как им кажется, но мать новорожденного уж больно счастливая, ни на шаг от малыша не отходит и знает, что всё с ним будет хорошо. Он и впрямь становится новым смыслом, ведь даже несмотря на все заявления Арвида о том, что это – его наследник, в глубине души Нэра знает, что Финн принадлежит ей и только ей. На фоне малыша вся жизнь переворачивается с ног на голову. Мальсибер – уже давно Флинт – всё свободное время проводит рядом с сыном, ни на шаг от него не отходит. На этом фоне, жестокость со стороны мужа как-то теряется, оставаясь в её жизни лишь синяками на теле. Под конец, она даже перестает использовать косметические чары, поскольку ей уже всё равно. Своих родных она по-прежнему избегает, лишь мама, которая совершенно точно знает о том, что же происходит за закрытыми дверями её маленькой семьи, демонстративно закрывает на это глаза. Нэре иногда отвратительно от этого фарса. Иногда ей хочется задрать подол платья, указать ей на свои ушибы, но что-то подсказывает ей, что Иллария просто сделает вид, словно ничего не видит, и от этого ей становится тошно. Финн взрослеет, всё больше становится похожим на отца, - на настоящего отца, не на другого. Родинка в виде полумесяца у него на затылке становится ещё более заметной. Нэра волнуется, что Арвид начнет что-то подозревать, поэтому постоянно следить за ним, когда он проводит время с малышом. Из-за этого тот нередко шутит, что такими темпами Финн рискует вырасти «маменькиным сынком», что саму Нэру совершенно устраивает, поэтому она ничего не говорит в ответ. Для неё самой, лишенной материнской любви и заботы, нет ничего важнее, тем более сейчас, когда единственный, кого она всем сердцем любит – это Финн. Был и другой. Когда-то. Которого больше нет. Неста говорит, что она совсем исхудала. Тео как-то косо на неё поглядывает, когда она приходит в гости к нему. Нэра же молчит, ничего не может выдавить из себя, поскольку ей кажется, что стоит раскрыть рот, как она не сможет остановиться. Облегчением в этот момент становится лишь Джаспер. Милый Джаспер, который на редкость мягок, нежен, заботлив. Рядом с ним она впервые за очень долгое время вспоминает, каково это быть любимой, - от одного осознания, что больше такого с ней никогда не случится, у неё сердце разрывается, потому что ведь было время, когда всё это казалось реальным, ощущалось аж до покалывания на кончиках пальцев. Нэра не может понять, как же так получилось, что она сама загнала себя в эту клетку, откуда не видно выхода, лишь наблюдает за тем, как Финн, случайно нашедший статуэтку розового фламинго, всюду её таскает, и хочет разрыдаться, не в силах отобрать его у него. В один из таких посиделок у Джаспера, миссис Флинт, и сама не замечает, как впервые за все эти годы начинает реветь. Мальсибер, растерянный от подобного, не знает, чем её успокоить, лишь обнимает, гладит по волосам, пока случайно не натыкается на её соленые губы. Со стороны Нэры это было проявлением отчаяния, ничего больше, ведь она первая прерывает этот поцелуй, быстро собирает вещи, и покидает его дом. Для Джаспера же становится толчком к чему-то непоправимому. Очень скоро Арвида Флинта находят мёртвым. Обстоятельства неизвестны, но выглядит всё странно. Где-то очень глубоко внутри, Нэра что-то подозревает, но не желает приоткрывать эту дверцу, чтобы не натолкнуться на нечто, что она не хочет знать, поэтому впервые за очень долгое время, позволяет себе вздохнуть. О-облегчение. ДОПОЛНИТЕЛЬНО АРТЕФАКТЫ СПОСОБНОСТИ МЕСТО И ГОДА РАБОТЫ ОТНОШЕНИЕ К МАГГЛАМ, МАГГЛОРОЖДЕННЫМ, СКВИББАМ, ПОЛУКРОВКАМ |
