caradoc dearborn | 17.08.1944 / полукровка |
adam driver
МЕСТО РОЖДЕНИЯ | ПАТРОНУС | БОГГАРТ | ОРИЕНТАЦИЯ |
РОДСТВЕННЫЙ СВЯЗИ О ПЕРСОНАЖЕ Эдельмира была строгой. Эдельмира была требовательной, любящей дисциплину, но, вместе с тем, многое прощала своему маленькому проказнику-внуку, который всегда был слишком уж активным, любил находить приключения на свою пятую точку, ставил весь дом вверх тормашками, а потом виновато смотрел себе под ноги и краснел до кончиков ушей. С ним никогда не бывало скучно – то решит, что ради разнообразия неплохо бы поймать всех садовых гномов и посадить их в Азкабан, то обрисует самый безупречный план по изъятию бабушкиной волшебной палочки – о, как же он любил это дело! Первое проявление магической способности случилось именно в один из таких дней, когда Карадок решил, что на потолке не хватает фейерверка и почти устроил Вальпругиеву ночь у них дома. Конечно же, ему прилетело. Бабка была рада, что у него имеются и настоящие магические способности, кроме как находить проблемы на свою пятую точку, но, с удовольствием надавала ему по этой самой точке. В школу он отправляется сразу после того, как в августе ему исполнилось одиннадцать – бабушка всю неделю носилась с ним по Косому Переулку, выбирала волшебную палочку, мантии, учебники, да всё, что нужно первокурснику. Карадоку не терпелось отправиться в Хогвартс, который в то время казался ему не просто школой волшебства, но и какой-то другой вселенной. Он планировал, как обязательно пойдет в команду по квиддичу, как найдет друзей, на какой факультет попадет… конечно, это должен был быть Хаффлпафф, потому что желтый ему всегда шел, да и факультет подходящий, само собой, барсуки вообще забавные существа, и что с того, что Карадок высокий и не совсем смахивает на это животное? Прощаться с бабкой было тяжело. Если сам Дирборн держался молодцом, то Эдельмира никак не могла перестать плакать, от чего ему и самому стало как-то не по себе, и, признаться, в какой-то момент он даже предложил ехать обратно домой, за что получил «любящий» подзатыльник. Так и сел в поезд, оставив позади бабушку, свой родной дом на острове Скай, полностью готовый к новым приключениям. Школьные годы были полны всяких приключений. Карадоку нравилось в Хогвартсе, он никогда не скучал, всегда знал, чем занять себя и окружающих. Всегда очень шумный, веселый, он постоянно был в центре внимания. Потом, на третьем курсе его приняли в команду по квиддичу, как загонщика, после чего, большую часть свободного времени он проводил именно на поле. Многие поговаривали, что у него прирожденный талант, что он обязан выбрать квиддич, как цель всей своей жизни. Дирборн и сам думал, что так оно и будет – все оставшиеся годы был единственным в кругу друзей, кто был уверен, что свяжет свою жизнь со спортом. Жизнь решила поставить подножку, спустя полтора года, как он попал в сборную. Признаться, всё то время Карадок практически жил на поле и, как новичок, заслужил немало внимания со стороны публики, да и своего капитана. Будучи левшой, он был почти что незаменимым загонщиком, и, очень скоро приблизился к числу тех игроков, о которых постоянно пишут в газетах. Но, увы, продолжалось это недолго. Бенджи всё шутил, что в академии Аврората Дирборн оставлял впечатление человека, который отчаянно хочет убиться о что-то. Возможно, он был прав, может Карадок и правда искал смерти, а может, ему просто необходимо было куда-то пустить свой гнев. Уход из «Гордости Портри», да и всё, что в итоге из этого вышло, первое время сильно на него давило. Как обычно, он старался не подавать виду, но в академии он постоянно получал замечания, что такими темпами один из первых получил авадой по заднице. Уже к окончанию обучения, Дирборн как-то подуспокоился, можно сказать – нашел своё место, что в Аврорате, что в мире. Жизнь почти начала налаживаться, даже весьма неплохо – они с Фенвиком решили снимать холостяцкую квартиру в Косом, он, как и раньше капал на мозги Вэнс, а по вечерам вся компания собиралась за бутылкой огневиски, вспоминала школьные времена и ничего не загадывала на будущее. ДОПОЛНИТЕЛЬНО АРТЕФАКТЫ СПОСОБНОСТИ МЕСТО И ГОДА РАБОТЫ ОТНОШЕНИЕ К МАГГЛАМ, МАГГЛОРОЖДЕННЫМ, СКВИББАМ, ПОЛУКРОВКАМ |
СВЯЗЬ | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ | БУДУЩЕЕ ПЕРСОНАЖА |
Больничный корпус, административная часть драконьего заповедника, Коппарберг, Швеция.
Он одернул руку, как только она шевельнулась, - столько стойкости в этом движении. Спустя семь долгих лет, что превратились в одно безнадежное существование, Энгусу так и не удалось прикоснуться к ней хотя бы на одно мгновенье, всего на одно единственное мгновенье, - вот вам и наказание, ведь если уж решился навсегда отказаться, так подпишись на все последствия.
Бёрк лишь отвел взгляд в сторону, и, даже умудрился потереть переносицу здоровой рукой, - просто так, глупая привычка которая осталась ещё со времен школьных лет, когда он не знал, куда деть свои руки. Вот и сейчас Энгус чувствовал, что должен что-то сказать ей, но не мог, просто не в силах был произнести хоть одно единственное слово, поэтому куда легче было смотреть куда-то в одну точку перед собой, - ту самую где белизна стен касалась деревянного подоконника; Бёрк и правда сосредоточился на ней, думая про себя о том, что слишком много воды утекло. И пусть, у него сейчас такое чувство, что он лишь вчера стоял под тем ужасным ливнем, у дверей её дома, промокший до последней ниточки, может даже до костей, смотрел на неё и знал наперед, что именно должен был сказать. Но, так сложно было процедить эти слова сквозь зубы и, признать своё поражение перед всем миром, - перед судьбой, перед Кассиопеей, перед каждым, кто когда-то задавался вопросом о том, что же он делала с этой «предательницей своего рода». Впрочем, сложнее всего было признать своё поражение именно перед ней и знать, что она никогда не сможет понять, что же именно случилось и почему после всех этих воин с окружающими, он всё-таки отказался от неё.
«Никогда» - сказал он ей в ту ночь. И, тот голос словно и не ему принадлежал вовсе.
Только, увы, у его «никогда» оказался в срок семь лет.1972 [22-ое октября]
Это странное предчувствие, не покидает его самого утра, - словно что-то царапается под грудной клеткой, слева от сердца, теплится под жилами и время от времени впивается когтями в ребра. Он старается не обращать внимания на это, так как всегда предпочитал мыслить рационально и не полагаться на интуицию. Впрочем, они с Ветле никогда не могли договориться на этот счет, так как несмотря на то, что девушка всегда мыслила разумно, временами именно интуиции она доверяла больше всего остального. Энгус же хоть и не опровергал, что такое вполне возможно, всё равно отдавал предпочтение именно разуму, и, сегодня, несмотря на то, что с ещё с самого утра его не покидало ощущение чего-то странного, непонятного, и даже неприятного, Бёрк всё равно старался игнорировать это.
На самом же деле, причин волноваться было очень даже немало. Ещё с лета Энгусу часто наносили визиты Пожиратели Смерти и предлагали ему вступить в их ряды, и, если вначале, всё это выглядело как простая формальная встреча с представителем чистокровной семьи, то под конец, когда Бёрк категорически отказался принимать метку, ситуация окончательно обострилась. Для этого у него было достаточно и ещё тысячу причин, поэтому нет, он не собирался становиться Пожирателем Смерти, даже если и понимал, что его нейтральное положение раздражает последователей Тёмного Лорда, - хотя, когда это его волновало что-то подобное?В который раз отогнав от себя дурные мысли, Бёрк собирает свои вещи и выходит на улицу. Ночь тёмная, а полная луна висит над ним как блестящий серебряный диск, - что-то внутри неприятно его одергивает, но Энгус снова думает о том, что просто переутомился, ведь работы было слишком много, а он то и дело ночевал в своём кабинете. Было поздно, но молодой мужчина ещё вчера обещал Ветле, что обязательно заглянет к ней сегодня, и может, останется спать на диване, только бы отоспаться.
Он улыбается, представив себе её – стоящую на пороге с совершенно недовольным выражением лица. Кто-то идет за ним, Энгус быстро оборачивается, нащупав волшебную палочку и смотрит в темноту.
- Знаешь, я как-то наивно полагал, что чистокровные детишки не только рождаются с золотой ложкой во рту, но и с мозгами, - голос знакомый, но лица Бёрк не может разглядеть, - ну, а если мозгов нет, родители так пекутся о своем маленьком наследнике, что стараются учить его всему, что только возможно, но, - незнакомец делает небольшую паузу и усмехается, - к тебе это не относится, Бёрк, тебя главному забыли научить – приспосабливаться, - странное чувство, что с утра его не покидало, только начинает подниматься внутри него, накрывает его новой волной, - за это ты и поплатишься. Не за что-то конкретно, а просто так, Бёрк.Он успевает произнести заклинание, только, увы, кажется, что поздно. Время останавливается, несмотря на то, что вспышки летящих заклинаний ослепляют его, - он бросается вперед, надеясь на то, что нападет на противника, но лишь тогда понимает, что он не один.
Острая боль пронзает его моментально и он взвывает, когда клыки оборотня вонзаются в его предплечье.
До него всё доходит, наконец-то, всё встает на свои места.
- Вот тебе и урок, Бёрк, теперь тебе придется приспособиться, - и этот ядовитый смешок снова звучит где-то в шаге от него. Они уходят, а Энгус падает на колени словно его ударили в спину. Боль подобно яду распространяется по всему телу, - а может это и есть яд?Это так чертовски нечестно, - думает он, глотая злость и обиду, понимая, что хоть как-то должен встать на ноги, но не в силах этого сделать.
В ту ночь в окно Ветле Грэхем влетает серебряный сокол, который долго сидит у её головы и касается клювом её волос цвета весеннего мёда. Он говорит ей знакомым голосом, что Энгус не придет, так как работы много и снова придется ночевать в кабинете, но завтра, вот завтра... он обязательно к ней вернется.
Но на следующий день он не приходит. И так всю неделю.
И так... целых семь лет.Больничный корпус, административная часть драконьего заповедника, Коппарберг, Швеция.
Когда она дотрагивается до его лица, то он всё равно не может заставить себя посмотреть на неё, поэтому лишь прикрывает глаза, а спустя секунду, наконец-то, встречается с её взглядом, - серым и грозным, каким бывает небо в этих краях, когда начинает холодать. От её взгляда тоже начинает холодать, но мгновенье прерывается как только она опускает руки и ежится на стуле, - семь лет прошло, а каждое её движение остается точно таким же, словно и не было этих лет. Энгус с какой-то жадностью ловит каждый поворот головы, движенье рук, дыхание, - он безумно скучал по всему этому, и, сейчас, всё ещё оставаясь оборотнем, а значит, опасным для неё, он пока ещё не может ясно мыслить и держать себя в руках.- Ты давно тут? – каждая их встреча почему-то напоминает протертую колдографию, вот и сейчас ему кажется, что они вновь в школе, в Больничном Крыле, совсем ещё дети, который искренне верят в то, что им всё по плечу. Он время от времени поглядывает в её сторону и думает, что стоит представить её одетую в школьной форме, как картина из прошлого оживет, - он ворчит из-за противного зелья, а она смотрит на него строго, и он прекрасно знает, что ему не выиграть этой борьбы, давно уже её проиграл.
Но Ветле Грэхем уже давно не школьница, как и он сам. И, даже если внешне она ничуть не изменилась, то взгляд у неё точно другой, - словно у щенка, которого оставили одного дома, а он то и дело искал знакомые запахи, надеясь, что за ним обязательно вернутся.
Но, Ветле не выглядит так, словно она ждала его возвращения. Наоборот – Энгусу кажется, что она смирилась с его уходом. Наконец-то приняла это как данное, даже если и была когда-то против. И, Бёрк не понимает что именно его так больно колит в груди – то, что она смирилась или то, что он довел её до такого.Молчание растягивается, и он не знает что говорить. Смотрит на неё сбоку и, думает, что не осталось у него ни одного слова в груди, - всё стерлось, всё смешалось, а ведь столько всего хотелось бы ей сказать. «Это чертовски нечестно, Вет...» всё ещё думает он, спустя семь долгих и холодных лет. Это и правда нечестно, что она находится в одной комнате вместе с ним, и он совершенно не может вернуть себе былую стойкость, чего уж там, он не может даже не смотреть на неё, даже если понимает – не имеет права, не должен.
- Прости, - нарушает он молчание, и сам не знает, за что конкретно извиняется – за то, что когда-то ушел, или за то, что вернулся в её жизнь. Он думает о том, что это и правда насмешка судьбы, что они вновь встретились. – Я не должен был больше встречаться тебе. Не в этой жизни, - Энгус знает, что, должно быть, больно ранит её этими словами, - Закрой глаза, Вет, - грустная улыбка касается его губ, в то время как он продолжает смотреть на неё, - закрой глаза, Вет, просто закрой, и забудь меня, прошу тебя.Ему кажется, что где-то за окном падает колокол, - огромный, некогда сильный, со звоном падает вниз и разбивается.
Ему кажется, что сейчас он сам стоит под ним.
