| i hated him because i loved him
as i have never loved anyone;
сияние: четвертый уровень; в подростковом возрасте выражалось особенно сильно, и то, пожалуй, рядом с Ноа, которого она, как ей казалось “чувствовала”; во время эмоционального всплеска, когда была угроза жизни, она мысленно его “призвала”, но до сих пор не может это объяснить и не придает никакого особого значения, считая, что это пустое совпадение или проявление обостренной интуиции, не более того; вряд ли узнает об этом когда-нибудь, потому что к настоящему моменту дар ни в чем особом не выражается, кроме как "передачи" своего состояния/эмоций конкретно Ноа.
место в сюжете: пока затрудняюсь что-то отвечать, поскольку то же участие в сюжете зависит от времени и вдохновения. желание есть, но, всё же, предпочтительнее личные игры.
судьба персонажа: не хочу чтоб Рейна с Ноа были убиты. очень надеюсь, что мы тут задержимся, но в случае чего, мы обязательно распишем всё, перед тем как уйти, поскольку не любим оставлять незавершенные дела, честно.
Детство, какое к черту детство – н е х о ч у в с п о м и н а т ь.
Но, с годами, всё сложнее не возвращаться туда, в то самое треклятое детство, когда всё казалось таким… нет, не сказочным, не ярким, не правильным.
Зальцманы. Яэль и Рувен. Идеальная семья, идеальная картинка, без единого согнутого угла – сложенная в драгоценную рамку, с красивыми узорами по бокам, кажется сделанную на заказ. Единственная дочка – нет, далеко не гордость, потому что ей тогда исполнилось сколько..? пять, шесть, семь… какая, к черту, разница. У мамы подруга – улыбчивая, добрая, с нежными руками и красивыми волосами. У той сын – мальчик её возраста, разница в каких-то проклятых часах.
”Рейна, а ты знаешь, что вы родились в один день?”
“Рейна, ты старше него всего на пару часов, представляешь?”
Р.Е.Й.Н.А!
У мальчика дурацкое имя – Ноа. Ей не нравится, потому что напоминает того самого человека, который построил ковчег, спас бесчисленное количество животных и пережил потоп. Мальчик этот не похож на того – в случае чего, вряд ли сможет спасти даже себя, а всё равно взгляд у него такой странный, слишком добрый, словно он что-то знает; словно, он и правда что-то знает.
А потом случается авария Торнхиллов. Рейна мало что понимает – родители мальчика погибают, да-да, теперь он будет жить с нами, потому что у него никого нет. Её никто не спрашивает, его просто привозят к ним, обустраивают гостевую комнату, на дверь которой отныне висит вывеска “НОА” и Рейна не может понять, от чего её руки сами сжимаются в кулачки, когда она видит его в коридоре.
Школьная пора становится тем ещё испытанием. Не для него, конечно, для неё – для ”ваша дочь снова курила на заднем дворике”, “вашу дочь поймали целующейся со старшеклассником”, “ваша дочь снова обозвала профессора по физкультуре… педофилом”. Годы летят очень быстро, но мало что меняется – Ноа во главе списка лучших учеников, Рейна же постоянно натирает задницу на стуле, в кабинете директора, выслушивая его нравоучения о том, что с таким настроем она вряд ли вообще выпустится. Честно говоря, ей плевать. Она даже не понимает, почему именно ей плевать. Не понимает, почему её начинает трясти изнутри, стоит Ноа подойти к ней в школе, сказать, что мама перепутала их обеды и протянуть этот чертов пакет с бутербродом, который моментально отправляется в мусорный бак, а она голодает до самого вечера, потому что ей от него ничего не нужно. Ни-че-го. И этот его щенячий взгляд… чаще всего ей хочется вмазать ему, да посильнее. Вмазать этому ”золотому мальчику”. Мальчику, которого ей вечно ставят в пример – ”любимчика” матери, которая души в ней не чает.
Рейна думает, что они ошиблись семьями.
Это она должна была родиться у родителей Торнхилла и сдохнуть в той аварии.
Переходный возраст и вечное ”не смотри на меня, не дыши в мою сторону, исчезни, просто исчезни”. Ничего не меняется, по крайней мере, это то, что Рейна говорит себя, но не может понять, почему стоит им с Ноа столкнуться у двери ванной, как всё тело начинает гореть, - такого не происходит ни с Тимми Уайтхорном, ни с Кевином Гарнеттом, который не просто засовывает ей язык в глотку, но и бесцеремонно шарит рукой у неё под майкой. И Рейна сама не понимает, как в один из ночей, она прокрадывается в спальню Ноа, залезает под одеяло и начинает его целовать. Не понимает не только она, но и он, но почему-то всё равно отвечает на её поцелуи… пока, конечно же, страх не накрывает её с головой, и она не выбегает как ошпаренная.
Они не обсуждают это. Они вообще ничего не обсуждают, даже если у Ноа есть пара попыток заговорить с ней – хватает одного взгляда Рейны чтобы понять – никакого разговора не будет, а если он к ней подойдет, то она точно выцарапает ему глаза.
Приближение выпускного радует хотя бы тем, что это означает - конец длительного унижения под названием “мы живем в одном доме, мы учимся в одной школе”. Рейна планирует уехать, уехать далеко и надолго, мечтает о Нью-Йорке и уверена в том, что там она сможет найти покой. Они оба смогут.
Если спросить её сейчас, она так и не сможет объяснить, что именно произошло в тот вечер. Помнит лишь итог, который был подведен в ту самую секунду, когда она очень четко увидела лицо Ноа, осознала, что сидит в луже крови – не своей крови – а между ними лежит мертвый Эзра Тафт, который всего полчаса назад зажимал её с такой силой, что явно оставил синяки по всему телу. Банальная история, о которой они потом не раз будут слышать, как и в суде, так и дома, так и на каждом углу. Тупая игра, которая заставила Тафта подумать, что “не хочу” Рейны означает “трахни меня прямо здесь”, и которая чуть не закончилась изнасилованием. Зальцман и сейчас не признается, но раз сто думала о том, что отдала бы всё, лишь бы всё закончилось именно этим – жилось бы проще. Она до сих пор не знает, как так вышло, но уверена в том, что именно она призвала его – мысленно звала Ноа столько раз, что он появился на пороге этого долбанного номера мотеля. Ну а потом…
Неясно, чем бы всё закончилось, еслиб у Тафта не были такие влиятельные родители, которые настаивали на том, чтобы Ноа Торнхилл ответил сполна. Ему дали пожизненное. Рейне кажется, что и ей дали пожизненное, только забыли посадить в клетку. Собрав все свои вещи, она уезжает в Нью-Йорк, потому что ничего исправить нельзя, потому что мать во всём обвиняет её, а у неё не хватает смелости сказать, что – да, это точно её вина. Не хватает сил, даже если чувство вины будет царапать её очень долго.
Те три года проходят как в тумане. Рейна вроде бы учится – “вроде бы”, потому что на деле она с трудом сдает экзамены, а всё свободное время принимает какую-то дурь. Кокаин, MDMA, Rohypnol, кетамин, … список можно продолжать бесконечно. Связи с незнакомцами, чьи лица она не то что не запоминает, но и не различает. С матерью они не разговаривают, с отцом созваниваются раз в несколько месяцев. Она знает, что Яэль не успокаивается и хочет добиться пересмотра дела Ноа. Она уверена, что это невозможно.
А потом, в один зимний вечер, чертов Торнхилл появляется на пороге её комнаты в общежитии и говорит, что справедливость наконец-то восторжествовала.
Какая. К черту. Справедливость. Ноа.
Он остается ненадолго. Приводит её в себя. Разговор не клеится, - когда это он клеился? Он уезжает. Уезжает из Нью-Йорка, а потом из страны. Рейна узнает об этом гораздо позже и… выдыхает.
Зальцман пытается наладить жизнь. У неё даже получается. Она получает диплом, пусть и не с отличием, но у неё есть другие качества, которые помогают ей покорить любого, кто ей нравится. Она всегда это умела – добиваться своего, и, спустя годы, работает в “Шанель”, будучи пиар-менеджером. В душе она мечтает, что когда-то у неё будет своя собственная компания, что она сможет выпускать собственную линию одежды, но это только мечты, увы, реальность никогда не считалась с её желаниями.
Новость о том, что мама больна раком настигает её внезапно. К своему удивлению, Рейна ничего не испытывает, но впервые за долгие годы звонит Ноа и просит его приехать – они оба знают, что Яэль хочет видеть его, а не свою дочь. Спустя пару месяцев женщина умирает.
И тут, впервые за всю свою жизнь, они с Торнхиллом говорят. Говорят обо всём, что было, что есть и… чего хотелось бы иметь. Много вопросов и много “но”, но Рейна почему-то соглашается покинуть Нью-Йорк, свою работу, и уехать с ним жить в Ивилбейн, давая себе шанс, давая им обоим шанс.
д о п о л н и т е л ь н о:
- мастерски заговаривает зубы; если ей понадобится, она заставит вас поверить во всё, что угодно;
- хорошо рисует, часто делает наброски и эскизы; в детстве мечтала о том, чтобы стать модельером, но с годами эта мечта так и осталась мечтой, поскольку работа пиар-менеджером приносила куда больше дохода и не была такой рискованной; сейчас же, в Ивербейле, ей нравится придумывать разные наряды и шить их, пока исключительно для себя, но, всё же.
- эстет, что сразу же бросается в глаза; она всегда одета с иголочки, любит всё красивое, элегантное; искренне считает, что вкус нечто врожденное, хоть и при желании можно добиться определенных успехов;
- визуал - почти неосознанно "оценивает" окружающую среду, смотрит на то, кто как одевается, пытается таким образом понять личность человека;
- любит животных - любых, но предпочтение отдает кошкам; с недавних пор у неих с Ноа завелся маленький черный комок шерсти, которого она назвала Ивсом.
- педантична, пунктуальна, требовательна;
- пытается бросить курить, но безуспешно; добилась того, что старается не курить при Ноа, хотя понимает, что его отношение к ней от этого не изменится.
- страдает клаустрофобией, что с годами явно обостряется - может впасть в ступор, если застрянет в лифте, или наоборот, впасть в самую настоящую истерику;
- ещё с того случая, когда они с Ноа стали соучастниками убийства (или, правильнее сказать - несчастного случая), её нередко мучают кошмары, которые, обычно, заканчиваются очень плохо - то Ноа погибает, то его отправляют в тюрьму на пожизненное заключение, и т.д.
- у Рейны время от времени бывают "провалы", которые выражаются подавленным настроением, нежеланием чем-нибудь заниматься, постоянной усталостью и сонливостью; в такие эпизоды, она пытается принимать антидепрессанты, чтобы наладить своё психическое состояние и избавиться от бессонницы;
- прекрасно умеет скрывать своё отношение или же настроение, исключением бывает Ноа, который ещё в детстве мог её "прочитать"; сейчас же она не перейдет на крик, даже если внутри её трясет, а совершенно спокойно обозначит, насколько вы ей осточертели; оставляет впечатление "бесчувственной сучки", что, пожалуй, в большинстве случаев недалеко от правды.
- у Рейны серьезные проблемы с доверием и четкие границы в отношениях; такое чувство, что у неё схема, графа на каждого человека; она мало кого подпускает к себе, хоть и весьма коммуникабельна, потому что связи очень часто куда ценнее денег.
- единственный существенный страх - что с Ноа вновь что-то случится.
связь.
лс - самый лучший способ до меня достучаться, но и почта прикреплена к телефону с: | |
