» ДУБЛИКАЦИЯ [inorganic duplication]
● Способность создавать идеальные точные копии предметов. Созданные объекты точно так же материальны, как и оригиналы.
● Способность проявилась, когда Кевину было двадцать два года, во время обучения на третьем курсе в Йеле. Спонтанно, обошлось без сильных эмоциональных потрясений – просто очень уж захотелось, чтобы у него был второй точно такой же пенал и, в руках у него материализовалась идентичная вещь.
Стоит начать с того, что сама дубликация бывает разной: внешняя (копируется лишь оболочка), частичная (исключительно какая-то деталь) и полная. Когда речь о внешней дубликации, то способность может сработать очень быстро – не приходится попросту тратить время на то, чтобы досконально изучить вещь, не говоря о том, что хватает визуального контакта, поскольку главное, чтобы копия «выглядела» точно так, как оригинал, следовательно, копируется лишь внешность оригинала, но внутренний состав может быть совершенно другой, как и то, что он может не пригодиться для похожего применения. В добавок - если носитель ошибется в визуальной оценке, то это отразится и на дублируемой вещи. Частичная дубликация отличается тем, что Кевин способен создать лишь часть той вещи, которая ему необходима – к примеру, он вполне может создать копию шины конкретного автомобиля, при этом не создавая целую машину. Полная дубликация – тут всё и так ясно, но, именно на это уходит, как и больше всего времени, так и энергии. Для начала стоит отметить, что для полной дубликации необходим непосредственно физический контакт, поскольку именно дотронувшись до оригинала Кевин может лучше всего продублировать "оболочку". Вместе с тем, очень важно брать в расчет не только сложность дублируемой вещи, но и размер и вес – на создание ручки уйдет секунда, а на велосипед - больше. Из-за того, что Кевин уже давно активно практикует свою способность, он вполне может дублировать машину, но это займет две недели, включая длительные перерывы. Придется "собирать" её по частям, следовательно, после этого он будет выжат как лимон и даже не сможет нормально передвигаться на своих двух, на этом все его силы иссякнут и от него не будет никакого толку. Во многом ему мешает собственный вес, поскольку Уилкинс достаточно худой и не то чтоб крепкий, он быстро выдыхается, поэтому всегда осторожничает со своей способностью и пытается не переоценивать свои способности.
● Негативные последствия появляются в том случае, если Кевин чрезмерно долго и часто использовал свою способность – головокружение, слабость, неспособность сфокусировать взгляд и вялость. В таких случаях помогает большая доза глюкозы, чтобы он не грохнулся в обморок, ну а так, конечно же, нужен отдых и нормальное питание. Если очень уж погеройствовать и довести себя до грани, то вполне можно склеить ласты, а поскольку Кевин себя очень любит и бережет, то редко доводит себя до истощения.

О Б Щ А Я    И Н Ф О Р М А Ц И Я
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●

» РОДСТВЕННИКИ » Calvin Wilkins // Кэлвин Уилкинс - председатель Warner Bros. Entertainment Inc., человек, считается погиб в 2035 году, на вручении премии Оскар. » Erin (Wright) Wilkins // Эрин (Райт) Уилкинс - Голливудская актриса, человек, 52 года. Связь утеряна. » Samuel Wright // Сэмюель Райт - дядя, архитектор, носитель, 47 лет. Связь утеряна. » Eric Wright // Эрик Райт - дедушка, архитектор, человек. Связь утеряна. » Hannah Wright // Ханна Райт - бабушка, домохозяйка, человек. Связь утеряна.

КЛЮЧЕВЫЕ ДАТЫ » 2016 год: попал в аварию вместе с матерью, сломал ногу в нескольких местах. » 2020 год: познакомился со Спенсером Хоггом. » 2025 год: окончил старшую школу, взял gap year, жил у дяди в Малибу, Калифорния.  » 2026 год: поступил в Йельский университет на факультет liberal arts. » 2030 год: получил степень бакалавра по архитектуре. » 2032 год: получил степень магистра по архитектуре. » 2033 год: почти год проработал с дядей в Малибу, Калифорния. » 2034 год: мотался по Европе и Южной Америке. » 2035 год: первая катастрофа - смерть отца на вручении премии Оскар. » 2036 год: вступил в ряды ренегатов, побочный штаб Шайенна, Вайоминг. » 2037 год: перешел в главный штаб ренегатов.

good times // bad times
- Моя мать всегда мечтала о принце…
- И что потом?
- Потом она встретила моего отца.

На самом деле, Кэлвин Уилкинс и правда подходил под описание принца, только весьма взрослого, а не молодого красавца, о котором мечтает каждая девушка. Эрин было восемнадцать, когда она забрела на кастинг одного низкобюджетного фильма; вся такая тонкая, с большими, как у лани глазами, светло-медными волосами и, что самое главное - смотрела на мир сквозь розовые очки. Вообще-то, Кэлвин Уилкинс не должен был быть там, поскольку низкобюджетное кино никогда не было его сферой деятельности, но по стечению обстоятельств именно в тот день он находился на съемочной площадке и сразу же приметил эту сногсшибательную красотку, которая, как в итоге оказалось, была правнучкой известного Фрэнка Ллойда Райта, что в своё время устроил революцию в мире архитектуры.
Разница между ними была весьма значительной – двадцать с лишним лет! Но пара, всё же, связала себя узами брака, несмотря на то, что все глянцевые журналы только и писали о том, что это – «неслыханно», «экстравагантно», и, вообще, «уму непостижимо». Надеяться на то, что пару в скором времени забудут, было крайне глупо, учитывая то, что Уилкинс был председателем Уорнер Бразерс, в то время, как его новоиспеченная жена начала получать ведущие роли в кино (не без помощи влиятельного мужа, конечно же), поэтому постоянно попадала под вспышки фотокамер. Но мечте Эрин не суждено было сбыться, потому что очень скоро стало ясно, что у женщины нет таланта и, кроме прекрасной природной внешности, ей нечем похвастаться.
Где-то в перерыве между депрессиями, громкими рыданиями и летающих по дому сервизом, на свет появился Кевин.
Есть семья, в которых дети ни в чем не нуждаются, и есть семья, в которых дети даже не знают, что могут в чем-то ещё нуждаться, потому что всё, что придумало человечество у них уже есть. Вот в такой семье родился Кевин, но, конечно же, речь шла о материальном благополучии. Стоит признать, что Кэлвин настолько обожал своего единственного наследника, что не жалел для него ничего. Впрочем, у него явно было весьма своеобразное понятие того, как именно стоит воспитать своего драгоценного отпрыска, которого уже с малых лет таскали не только по студии Уорнер Бразерс, но и часто водили на съемочную площадку, поэтому ещё в детстве Кевин был лично знаком почти со всеми представителями Голливуда, а его крестным являлся никто иной, как сам Киану Ривз.
На самом деле, младший Уилкинс и не думал жаловаться на свою жизнь, потому что у него и правда было всё. Несмотря на безумный график отца, ему удавалось выкрасть время для того, чтобы провести его с сыном, рассказать о том, чем же они всё-таки занимаются и какое будущее ждет его – Кевина. В то же время мать отчаянно пыталась хоть чем-то себя занять –низкобюджетные сериалы, которые закрывали спустя месяц, второстепенные роли, что можно было расценивать как «меня показали в этой сцене тупо для того, чтоб скрасить интерьер», всё это не приносило Эрин ни радости, ни желания заниматься чем-то ещё. Скандалы вошли в привычку, хоть и родители старались выяснять отношения за закрытыми дверями, но, Кевин не был дураком и прекрасно понимал, что всё очень плохо.
Ситуация ещё больше обострилась, когда стало известно, что у отца появилась постоянная пассия, которой он не только купил машину и дом, но и виллу в Испании. Конечно, сам Кев тогда был ещё маленьким, поэтому мало что мог разобрать, но даже он стал замечать, что мама пристрастилась к спиртному и всё чаще срывалась на рыдания. В какой-то момент Эрин и вовсе потеряла контроль над собой, не обращая внимание на то, что устраивает спектакль на глазах у общих знакомых, включая и своего единственного сына. А потом, одним вечером, будучи пьяной, она схватила Кевина за руку и потащила в машину заявив, что они уезжают из этого дома. Уилкинс прекрасно помнит, как пытался её остановить, хватаясь за руку, как она наорала на него, а потом бросила, что если он предпочитает остаться с отцом, то больше никогда её не увидит и села в машину – тут у него уже не было выбора, поэтому пришлось повиноваться. Ехали они на огромной скорости и Эрин попросту не удалось справиться с управлением. Кевин очнулся уже в больнице, со сломанной в нескольких местах ногой и ноющей болью по всему телу. Мама была цела, но сомнений не было в том, что женщине нужна помощь. Было решено, что Эрин отправят в частную лечебницу, а младший Уилкинс проведет каникулы у своего дяди в Малибу, подальше от всей этой суеты, потому что репортеры так и вились у их дома.

your  time is gonna come
Пришлось сделать ему две операции на ноге, что встревожило всех членов семьи. Кость была сломана в нескольких местах, поэтому хирурги изрядно попотели, чтобы Кевин не только смог нормально ходить, но и не превратился в самое настоящее пугало (уже в будущем Уилкинс будет утверждать, что даже калекой он был бы красавчиком, но это уже другая история). Впрочем, после двух операций, он уехал к дяде Сэму, которого, к слову обожал.
В Малибу ему нравилось куда больше, чем в родном Лос-Анджелес – здесь были и бабушка с дедушкой, и дядя, у которого была самая крутая мастерская во всем мире, и из которой тот никак не мог прогнать Кевина. Мальчик все дни напролет проводил время там, рисовал, задавал тысячу вопросов, наблюдал, как работает Сэм и строил планы на будущее. Дядя говорил, что это у них в крови, ведь недаром они потомки Фрэнка Ллойда Райта, в честь которого и дали второе имя самому Кевину, и мальчик искренне верил в то, что когда-нибудь он станет таким же гениальным архитектором.
Вернувшись обратно домой, он обнаружил, что мать чувствует себя получше и выглядит немного отдохнувшей. Какое-то время Эрин избегала его, испытывая вину за то, что случилось с сыном, но Кевину удалось разрядить обстановку – он продолжал рисовать, показывать матери свои «шедевры», рассказывать о проведенном у дяди Сэма времени и о планах на будущее. Постепенно его талант к рисованию, как и желание пойти по стопам Райтов, привлекло внимание отца. Несмотря на то, что одно время Кэлвин искренне надеялся на то, что Кев станет его преемником, он не был против того, чтобы сын занимался тем, что он по-настоящему любил (хоть на этом спасибо!), как минимум потому, что искренне верил в то, что талант передался ему от своего прапрадедушки, которого лишь дурак мог не брать в расчет.
Старшая школа, которая для многих становится испытанием, для Уилкинса прошла весьма спокойно и без лишних потрясений. Отпрыск известной парочки, достаточно богатый, да и лицом весьма неплохой, он с первого дня стал чуть ли не самым популярным мальчиком в школе. Сверстники к нему тянулись по тем или иным причинам - кто-то просто хотел быть в друзьях знаменитого Кевина Уилкинса, кто-то наоборот пытался повлиять на него и использовать для своих целей, но вместе с тем были и те, кого искренне притягивала коммуникабельность парня. Он был открыт, дружелюбен, с хорошим чувством юмора, не смотрел на людей свысока и любил рассказывать истории о тех кумирах, которые для окружающих казались чем-то недосягаемым. Очень скоро стало ясно, что Кевин будет лидером, благодаря своей врожденной самоуверенности и статусу, но вместе с тем многие убедились, что манипулировать им не так уж и просто, поскольку он прекрасно умудрялся играть в дурачка в случае чего, улыбаться и кивать в знак согласия, но в итоге всё равно делал то, что считал правильным.
Именно по этой причине, в тринадцать лет он выбрал младшеклассника Спенсера Хогга (стипендиата, который попал среди нескольких учеников, что оказались в школе для богачей), который какое-то время играл роль груши для так называемых друзей Уилкинса. Честно говоря, Кевин и сам не понимал, чего это он тогда вообще влез во всё это и решил, что мальчишке нужна его помощь, но заступился за него, а потом прицепился так, что Хогг до сих пор не может от него освободиться. Первое время Спенсер был уверен, что ему однозначно что-то нужно от него, потом задумался о том, что у него что-то не так с головой, если уж он и правда решил, что ему хочется дружить с такой тихоней, а в итоге просто сдался (честно говоря, чаще всего именно так и бывает, когда имеешь дело с Кевином). Где-то в то же время Уилкинс прошел чипирование и обнаружил, что является носителем, только, увы, эта информация и вовсе не привлекла бы его внимание, если бы не Хогг, который ну очень расстроился, что оказался человеком. Сам он к носителям относился с долей интереса, поскольку некоторые случаи и правда казались ему крайне любопытными, но, в целом, он не выражал никаких сильных эмоций по отношению к этому, как и не задумывался над тем, что будет, если у него вдруг проявится способность.
Тем временем, ситуация дома оставляла желать лучшего. Посуда не летала по гостиной, да и мать редко закатывала истерики, но отказаться от алкоголя ей так и не удалось. Бывало, что Кевин находил её в полной отключке, поэтому сам за ней присматривал, на второй же день делал вид, что ничего не было. Сколько раз он просил её, чтобы она ушла от отца, сколько раз пытался вразумить её, но Эрин этого не делала, а Кевин только злился – на неё, на отца, на себя. Но даже в самые невыносимые для него времена, когда у Уилкинса просто не оставалось сил спорить с матерью, он не устраивал истерики, не срывался на крик, просто собирал вещи в рюкзак, заявлялся на пороге дома Спенсера и оставался у него на пару дней, придумывая разные отмазки, почему ему не хочется оставаться у себя дома – старший Хогг никогда не задавал вопросы, принимая его как собственного сына, и сам Кевин не вдавался в подробности, почему ему куда проще живется в их двухкомнатной квартире, чем в Голливуде. Но он искренне их полюбил, возможно, именно потому, что Спенс не задавал лишних вопросов, позволяя ему продолжать шутить в своей излюбленной манере, не поучал его, а просто принимал такого, какой он есть. Честно говоря, одни из самых его светлых воспоминаний связаны именно с Хоггами - засыпая на полу, поедая дешевую китайскую еду и смотря старые мультфильмы.
Ввиду того, что Кевин был старше Спенсера на год, то и окончил школу он на год раньше и решил, что не будет поступать никуда, а возьмет gap year, чтобы отправиться к дяде в Малибу и учиться у него. Как и любому выпускнику, ему пришлось сдать необходимые экзамены по SAT, а весь последующий год, пока Хогг сдавал экзамены, переживал из-за поступления, Уилкинс наслаждался работой с дядей и, честно говоря, какое-то время думал, что и вовсе не хочет никуда поступать, а предпочитает оставаться с Райтами. Сэму всё же удалось его переубедить, потому что неслыханно, чтобы у него не было диплома.  В то время, что он не учился, а помогал дяде с работой в Малибу, ему удалось набраться опыта и связей в этой сфере, потому что Райты всё ещё были известны в своём кругу, не говоря о том, что архитектурные планы Фрэнка Ллойда всё ещё были популярны. Он помогал в перерисовке, конструировании макетов, подавал неплохие идеи и очень быстро всем стало ясно, что он обязательно преуспеет в этом деле, но ему нужно было получить диплом, развиваться, чтобы его по-настоящему воспринимали всерьез.  Сэм настоял на том, чтобы он поступил, поступил с отличием, а не в какой-то левый университет. Сам дядя был выпускником Корнельского, но Кевину не то чтоб хотелось там учиться, особенно потому, что Спенсер уже выбрал Йель и постоянно тараторил о нём. Пришлось изрядно попотеть всё то лето, чтобы подтянуть свои баллы по SAT, собрать весь портфолио с работами, которых он накопил за весь тот год, рекомендаций, да и выпендриваться в эссе, как же сильно он хочет стать вторым Фрэнком Ллойдом Райтом (и даже лучше), поэтому, в итоге, он был принят не только в Йель, но и в Корнельский Университет, который, к слову, был построен по дизайну его прапрадедушки, вел специальный курс по его работам и даже лелеял некоторые его рукописи, поэтому его заявке сразу же дали зеленый свет. Только вот Уилкинс не только не хотел туда ехать, но и не стал говорить своим родным, что его туда приняли, потому что спорить с кем-то на этот счет ему было лень. Выбор пал на Йель и, честно говоря, он рад, что всё так обернулось.

I am a traveler of  both time and space
Годы, проведенные в Йеле можно охарактеризовать, как одни из самых лучших в его жизни. На первом же курсе, он познакомился с Тэдди Саттон, благодаря Спенсеру. Хогг первое время дико ревновал свою новую подругу к старому другу – красавчику и душе компании, явно считая, что Кевин снова ступил на его территорию и лезет туда, куда не стоит. Саттон вначале смотрела на него как-то больно подозрительно, да и ему не удалось впечатлить её рассказами про своего крестного или старого доброго Джонни Деппа, с которым он впервые скурил марихуану, а потом канадка что-то да разглядела в нём и они подружились. Конечно, шутка о том, что рано или поздно он на ней женится, а она ему не сможет отказать осталась и по сей день, что особенно раздражало неких личностей, чьи имена играют маловажную роль в этой истории. Чуть позже в жизни Уилкинса появилась Клементайн Ходжинс – очаровательная, светлая, такая радужная, что он и не верил, что такие вообще существуют в природе. Тогда и родилась «Фантастическая Четверка» или «Великолепная Четверка» - как только Уилкинс не называл их компанию, но, именно благодаря им он и правда обрел семью - самую настоящую, ценную и родную.
На третьем курсе у Кевина совершенно спонтанно активизировалась способность. Во время одной из прогулок, когда они с ребятами устроили пикник, он уронил в озеро свой пенал-свиток и не успел вовремя его вытащить, подумав лишь «вот бы у меня была вторая такая». Как же все были удивлены, когда его монотонное «нетнетнет» было прервано коротким «эм», а в руках Кевин держал идентичный пенал, в то время как второй всё продолжал плыть по течению. На следующий же день он был отправлен в школу для носителей. К счастью, способность была достаточно пассивной в том плане, что вряд ли могла бы нанести окружающим какой-то серьезный вред, поэтому курсы по овладению он прошел быстро и безболезненно, а дальше уже он должен был решать, хочется ему подкачать свои возможности или нет.
Получая диплом бакалавра, Уилкинс какое-то время снова не мог определиться, что же он хочет дальше-то делать. Тэдди со Спенсером планировали подать на магистратуру, в то время как Клем тоже не собиралась никуда уезжать, поэтому он снова пошел на поводу у своей интуиции и решил, что лучше будет последовать их примеру – по крайней мере так он будет рядом с ними. Время прямо-таки летело со скоростью света, а Кевина это изрядно раздражало, потому что он и правда не знал, чем хочет заниматься дальше. У него были определенные задумки – он хотел вернуться в Малибу, к дяде, помогать ему с работой и учиться у него, но вместе с тем он постоянно чувствовал, что с этой архитектурой сажает себя в какие-то рамки и, в глубине души понимал, что способен на большее. Эта неопределенность сильно потрепала ему нервы в то время, как и неспособность мириться с тем, что, годы, проведенные в Йеле догорали, а после них его ожидала неизвестность, которая обязательно расставила бы всё на своих местах и не факт, что они с ребятами смогли бы остаться друзьями. Пожалуй, больше всего он переживал именно из-за этого – что вместе с дипломом он получит расписку о том, что отныне и навсегда он будет шагать по своему жизненному пути один, без Спенсера, Тэдди и Клем. И эта перспектива ему совершенно не нравилась. 

so you think yo can tell heaven from  hell
После того, как Кевин окончил Йельский университет, он вернулся домой лишь для того, чтобы вконец убедиться, что ситуация в семье никогда не наладится. На самом деле, впервые за столько лет, Уилкинс ясно ощутил отвращение, что к своей матери, что к своему отцу, которые не только не могли разобраться между собой, но всё ещё продолжали друг друга мучить, а от него требовали принять такой расклад.
Разговор был скверным. Впервые он повысил голос в разговоре с ними. Впервые высказал матери всё, что думает по этому поводу и поставил её в известность, что если она не возьмет себя в руки, то она никогда его больше не увидит. Впервые он сказал отцу, что если уж тот так хотел свалить из этой семьи, то мог сделать это давно, а не разрываться между двумя женщинами, чем занимался последние десять с лишним лет. А потом он собрал свои вещи и уехал в Малибу, к бабушке с дедушкой, которые, как и раньше, приняли его с распростертыми объятиями.
Признаться, первое время Кевину было очень сложно. Он то и дело привыкал к тому, что студенческая пора закончилась, что он может лишь созваниваться со своими друзьями, умолять Клем, чтобы она спела ему песню по скайпу, или же просить Тэдди рассказать о том, зачем она всё же собирается снова уехать на Ближний Восток. Он поддерживал с ними связь, изо всех сил хватался за каждую ниточку между ними и игнорировал любого, кто говорил «да не в вас дело, просто жизнь такая, с годами связь теряется» - он намерен был доказать всем обратное. Особенно удручал тот факт, что Ходжинс как раз в то время отправилась в Лос-Анджелес, а он не мог даже заставить себя поехать туда или же поговорить с отцом, попросить его связаться с нужными людьми и помочь Клементайн – не ради него, а потому, что она и правда была прекрасной певицей, и её талант не должен был просто так пропадать.
За год, что Кевин провел у дяди, он понял одну вещь – архитектура ему нравится, даже очень, но этого ему недостаточно. После долгих разговоров за бутылкой пива и нравоучений Сэма, Уилкинс наконец-то решил, что ему нужно на время уехать отсюда – не из Калифорнии, а из страны, попутешествовать и найти «своё» или правильнее будет сказать – «себя». Проводили его лишь несколько людей, а он шутил, смеялся, утверждал, что затеряется в каких-то горах или вообще поселится в Тибете, когда увидел в дверях аэропорта свою мать. Эрин выглядела получше, но всё равно рыдала почти всё время, утыкаясь лицом ему в грудь. Разговор был не длиннм и Уилкинс узнал лишь то, что мама ушла от отца, что они как раз оформляют развод и что она снова лечится от алкогольной зависимости. А потом он уехал, так и не повстречавшись с Кэлвином, даже не позвонив ему и не сказав лично, что какое-то время поживет на другом материке.
Несмотря на то, что к тому времени Кевин уже успел увидеть чуть ли не весь свет, он отправился в Европу, решив начать именно оттуда. Полгода прожил в Италии, потом перебрался во Францию, Австрию, Чехию, Венгрию… ему нравилась эта жизнь, ему нравились новые ощущения. Он то и дело посещал курсы в разных художественных университетах, дни напролет сидел в музеях и рисовал и, пожалуй, впервые после Йеля чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым. С ребятами он поддерживал связь, но разница во времени, как и личная жизнь каждого из них всегда мешала. Тэдди всё ещё мечтала изменить мир, Клем наоборот – хотела его покорить, а Спенсер… ну Спенсер никогда не отказывался от идеи стать настоящим супергероем и даже отсутствие способности не могло его остановить.
В конце того года Кэлвин Уилкинс всё же объявился без предупреждения. В то время Кевин жил в Париже, но нисколько не удивился его приезду, потому что уже давно ожидал, что отцу надоест эта холодная война. Должного воссоединения так и не получилось... к слову, младший Уилкинс и не подозревал, что в скором будущем он об этом сильно пожалеет, поскольку это окажется их последней встречей.

in my time of dying, want nobody to mourn
all I want for you to do is take my body home
Февраль 2035-ого года запомнился Кевину странно – какими-то обрывками, словно он то и дело выпадал из реальности. Незадолго до того злосчастного вручения премии Оскар, ему позвонил отец, который снова упрашивал его вернуться обратно домой, если не к нему, то хоть просто в Лос-Анджелес, повидаться с родными, даже пошутил, что тот может пойти на награждение как особый гость и увидеться со знаменитостями. На самом деле, Кевин и сейчас не сможет объяснить, почему тогда упирался как мальчишка, почему отказался, если по факту делать ему было нечего, почему совершенно не желал уступать отцу, но, в любом случае, он отказался от его предложения.
Проснулся он уже в день, когда по всем каналам показывали то, что осталось после взрыва.
Кевин приехал в США лишь для того, чтобы узнать, что тело отца так и не нашли. Сразу же отправившись к своим, он некоторое время просто не мог прийти в себя – вроде всё было на месте, ходил, разговаривал, был собран, делал всё, что от него требовалось, но чувствовал, что «не здесь» и это его выводило из себя. За первой катастрофой последовала вторая, третья, четвертая… Уилкинс злился не на шутку, уже не в силах скрывать свои чувства, из-за чего постоянно встревал в споры то с дедушкой, то с Сэмом. Через Спенсера у него был доступ к новой информации и, Кевин просто не мог думать ни о чем другом – этот Линкольн Риндт предупреждал о том, что эти катастрофы случатся и ему не поверили. Если бы сраные гос. крысы приняли его всерьез, то отец мог бы…
Война началась для него очень внезапно, вклеила ему пощечину и оставила недоумевать. Всё казалось, что это всё происходит не с ним, не в этой стране и он никак не мог взять себя в руки, чтобы хотя заняться чем-то. Переломным моментом для Кевина стало разрушение Лос-Анджелеса – именно тогда они с другими членами семьи разминулись и, Уилкинс остался совершенно один. Он и по сей день не знает, живы его родные или нет, потому что у него нет никакой зацепки – но он хочет верить в то, что они в порядке, просто находятся подальше от всего этого ада. Ему чудом удалось унести ноги из своего родного города, но чувство одиночество так и начало давить на него. Пытаясь разыскать хотя бы Спенсера, вместо этого он умудрился выйти на ренегатов и не раздумывая вступил в их ряды – пришлось попотеть, но, честно говоря, в то время его злость на всех тех, кто не поверил Риндту была настолько сильной, что убедила бы любого телепата в его лояльности.
Какое-то время Кевин был в Шайенне, работал искателем, поскольку боевых навыков у него не было, да и честно говоря, он всегда старался объективно оценивать себя и свои способности, поэтому понимал, что если уж стрелять он может (как и попадать в цель), то в ближнем бою он сразу же уступит любому противнику. Понадобилось немало времени, чтобы перестать просыпаться со злостью. Кевин был один, не знал о том, живы его родные и друзья или нет, поэтому ему было сложно взять себя в руки. А потом, в один прекрасный день он случайно столкнулся со Спенсером и жизнь снова начала напоминать прежнюю, а не насильно навязанный кошмарный сон. Его способности и знания в архитектуре пригодились – он помогал в разработке и строительстве штабов, а способность использовалась в том случае, когда нужных вещей не хватало. Вскоре его приметил главный штаб, после чего он перевелся туда. Какого же было его счастье, когда летом он увидел Саттон с Ходжинс в коридоре – жизнь и правда начала налаживаться, несмотря на полный хаос вокруг. Кевин продолжал заниматься своим делом, помогал строить и новый штаб в Нортфилде, когда о его местонахождении в Берлингтоне стало известно вигилантам. Потом была смерть Линкольна Риндта - он долгое время не мог определиться, как именно относится к этому, потому что чувствовал себя странно, как будто часть надежды умерла, но вместе с тем продолжал шутить, как обычно, заниматься своим делом. К возвращению Риндта, так сказать, он снова не знает, как относиться, поскольку в голове Уилкинса это не один и тот же человек и, честно говоря, он понятия не имеет, как это вообще повлияет на ренегатов, поэтому пока только присматривается.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
» У Кевина ещё со школы привычка таскать с собой блокнот – в разное время он был разного размера и фактуры; чаще всего у него всегда имеется при себе обычный карандаш или грифель, рисует всё, что видит, делает какие-то заметки, на страницах всегда какой-то полнейший беспорядок и неразбериха, которая понятна лишь ему одному. Раньше у него была привычка оставлять свои рисунки где-то (особенно, когда он рисовал их на салфетках в кафе), или просто выкидывать, но сейчас он этого не делает, предпочитая оставлять всё в блокноте, потому что хочется запомнить то, что он каждый день видит собственными глазами на этой войне – людей, которые могут не дожить до её конца, даже если он и сам будет среди них, хочется оставить после себя хоть что-то, но Кевин в этом не признается никогда.
» Крещеный католик – его сложно назвать верующим, но Кевин считает себя католиком, верит, что Бог есть, верит в существование ада и рая, но не надеется попасть в последний. Искренне уверен, что тот ад не может быть хуже того, в котором они сейчас живут. Для него война – самое ужасное, что придумало человечество.
» Аллергик – у Уилкинса аллергия на многие вещи, включая арахис, поэтому он всегда таскает с собой шприц с лекарством.
» Категорически не любит насекомых, если только не срисовывать их, а так они ему очень противны. Если бабочек ещё можно стерпеть, то вот всякие жуки и тараканы – это они должны сидеть по ту сторону стекла, а не змеи. 
» Ещё в детстве отличался неспортивностью. Возможно, дело в том, что он всегда был очень худым и ему всегда было сложно набрать вес, но вместе с тем он постоянно чувствовал себя крайне неуклюже на уроках физкультуры. Пробежка ещё ничего, но вот бейсбол, баскетбол и прочие командные игры – для него просто пытка. Кевину вечно кажется, что его конечности слишком длинные, что кто-то обязательно собьет его или он сам себя собьет – сколько не старался, никак не смог научиться чему-то. Одиночный спорт для него ещё терпимое занятие, но лучше всего он умеет кататься на скейте. 
» Может уболтать любого, вообще умеет очаровывать и оставлять хорошее впечатление. Редко открыто демонстрирует свою неприязнь, предпочитая делать вид, что человек его вполне устраивает. Надо очень постараться, чтобы втянуть его в конфликт, потому что до последнего будет стараться разрядить обстановку.
» Злопамятный. Кевин может улыбаться, но он навсегда запомнит обиду и обязательно будет дожидаться подходящего момента, чтобы расплатиться с вами.
» Обожает компьютерные игры.
» Любимая группа - Led Zeppelin.
» Любимый фильм - The Breakfast Club.
» Курит ещё со школы.

З  А  К  Л  Ю  Ч  Е  Н  И  Е
● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●

» ДОПОЛНЕНИЯ » Ещё во время обучения в Йеле научился собирать кубик рубика – всё началось с банального спора, а закончилось тем, что он стал всерьез увлекаться этим. Личный рекорд сбора – 11 секунд; Уилкинс постоянно увтерждает, что когда-нибудь он обязательно сможет установить новый рекорд. » Неплохо готовит, нельзя сказать, что вкусно, но получается очень и очень красиво. » Уилкинс прекрасно разбирается в комиксах (спасибо Спенсеру). Является ярым фанатом и сам когда-то рисовал их. Любимый супергерой – Бэтмен. » Меткий стрелок, поскольку у него стопроцентное зрение, но вот в ближнем бою Кевин просто epic fail. » Ладит с детьми, да и вообще любит их. » Визуал. » КАК НАС НАШЛИ давно вас знаю

» СВЯЗЬ Скрытый текст: Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь. » ПЛАНЫ личные отыгрыши.

п р и м е р    п о с т а

- А может быть ты просто ничего обо мне не знаешь, и проблема в этом.
Многозначительно хмыкнув, Уилкинс снова отводит взгляд в сторону, подставляя Сиверу свой аккуратно подстриженный затылок.
Конечно… ничего… о нём… не знает… как же.

- Да что мы вообще про него знаем? – даже и не пытаясь скрыть недовольство, Кевин опускается в кресло напротив Спенсера и бросает взгляд на валяющуюся на ручке рубашку Хогга – закатывает глаза и хватает её кончиком карандаша, осторожно бросая эту ненужную вещь на пол, после чего поднимает взгляд на друга. Спенс смотрит на него, изогнув бровь, а Уилкинс, как обычно, лишь пожимает плечами, мол, а что ты ожидал, что я начну обниматься с твоей грязной одеждой? – Нет, правда, что мы про него знаем?
- Что, он – друг Тэдди? – по тону Хогга нетрудно догадаться, что вся эта тема изрядно успела потрепать ему нервы и он не желает слышать ни про Сивера, ни про Саттон и Сивера, ни про Уилкинса с Сивером, ни о ком-то ещё.
- И?
- И то, что мне этого достаточно.
- А мне вот нет, - упрямо выдает Кевин.
- Слушай, что ты к нему прицепился? – устало отложив книгу в сторону, Спенсер наконец-то переключает всё своё внимание на него.
- Да он странный тип, неужели ты не видишь? Ты видел его руки?
- И что? Человек занимается спортом… наверное… - но это «наверное» звучит совсем уж неуверенно, стоит Спенсеру призадуматься.
- И этот его взгляд… мне постоянно кажется, что он нас изучает. Приглядывается, словно ищет во всём подвох, я даже не знаю, в чем он нас может подозревать? Это – Йель, а не какой-то вшивый университет, где учится кучка преступников…
- Прекрати это, я серьезно, Кевин, - быстро отмахивается от него Хогг, словно от надоедливой мухи, явно чувствуя, что Уилкинс пытается повлиять и на его мнение, а ему нравится Растин. И Тэдди нравится Растин, а это, как говорится, самое главное.
- А что такое, я не понимаю? Чего ты так его защищаешь? – подавшись чуть вперед, Кевин внимательно смотрит на Спенсера.
- Я не шучу, Кев, прекрати, не лезь к нему. Он очень дорог Тэдди.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Поверь мне на слово – не лезь к нему, - очень четко произносит он каждое слово, когда смотрит Кевину в глаза, - она не простит тебя, если ты полезешь к нему, - Уилкинс откидывается на спинку стула и многозначительно хмыкает – это выглядит крайне любопытно, если так подумать…

Спустя неделю Кевин получит ответы на волнующие его вопросы, только об этом не узнает ни Спенсер, ни тем более Саттон. Хогг как-то заикнется, что не ожидал от него такого – что он отцепится от Сивера так быстро, на что Кевин бросит лишь одну единственную фразу о том, что скучно это – жизнь Растина, но, увы, это будет далеко от правды…

- Ты должна меня выручить, - Тэдди даже не поднимает на него взгляд, лишь поправляет очки на переносице, пытаясь прочитать последний абзац, который она никак не может дочитать вот уже минут десять, если не больше, - Тиииииииии, - наклонившись над её ухом протягивает Кевин и сразу же утыкается носом ей в плечо, - нуууу, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, чего тебе стоит? – Саттон вздыхает, резко захлопнув книгу, и, чуть отстраняется от него, не обращая внимание на то, как несколько голов в библиотеке поворачиваются в их сторону и осуждающе смотрят.
- Что такое? – усталым тоном спрашивает Саттон, почти уверенная в том, что он явился сюда исключительно от скуки и никакая серьезная помощь ему не нужна.
- Понимаешь, дело в том, что мои родители приезжают сюда на выходные… - придумывает он на ходу, присаживаясь рядом с ней и вертит головой, продолжая нести всю эту чушь о том, как он соврал своей матери, что у него тут девушка – красавица, умница, и просто ангел во плоти, а потом напрочь забыл об этом. Как матушка решила, что хочет познакомиться с «любовью всей его жизни», и вот на выходных… взгляд как раз цепляется за название статьи, что лежит перед Саттон - «Children Who Lose a Parent to Suicide More Likely to Die the Same Way» - Кевин и не замечает, как вытягивает шею, с трудом продолжая свой монолог, пока Тэдс резко не накрывает ладонью лежащую перед ним бумагу.
- Что это такое? – разговор про родителей и выдуманную девушку напрочь забыт.
- Исследование, проведенное в Детском Центре Джонса Хопксина, - Тэдди пытается придать своему тону беззаботности, словно статья о том, какого цвета игрушки лучше давать младенцу, чтобы лишний раз не тревожить его.
- И, что там говорится? – внимательно смотрит он на неё, а Саттон резко снимает очки и потирает переносицу, пытаясь показать, как же сильно она успела утомиться и этот разговор ей, в общем-то, неинтересен, но…
- Ты же читал название? Там говорится именно об этом, что дети, чьи родители покончили жизнь самоубийством склонны закончить свою жизнь также, - голос Тэдс становится несколько холодным и отстраненным, когда она произносит эту фразу. – Я ответила на твой вопрос?
- Нет, - беззаботно усмехнувшись, говорит Кевин, - а зачем ты её читаешь?
- Хочу написать то, что это – полный бред.
- Ты думаешь, что это - бред?
- Я знаю, что это так, - Тэдди сверлит его взглядом, когда говорит это и Уилкинс невольно задается вопросом, не знает ли она, что он в курсе прошлого Сивера и не пытается ли она сейчас что-то ему доказать.
- И, почему же? – откинувшись на спинку стула, почти с какой-то нахальной ухмылкой на губах, спрашивает он.
- Что, прости?
- Почему ты в этом так уверена?
- Я не считаю, что суицидальная наклонность имеет генетический подтекст, как и не считаю, что человек в ответе за поведения своих родителей.
- Ты не можешь отрицать, что в какой-то степени мы повторяем своих родителей…
- Хочешь сказать, что ты – твои родители?
- В какой-то степени – да.
- Это – бред, Кевин, - это «Кевин» она произносит таким тоном, словно бросается в него обвинением, - я не считаю, что я настолько похожа на свою мать, как и не считаю, что буду жить, так как жила она…
- Уверена в этом?
- Что ты хочешь этим сказать? – поджимает она губы.
- То, что, посмотри на себя – ты может и выбрала немного иной путь, но у тебя достаточно сходства с твоей матерью. Учишься в одном из лучших университетов страны, ты – один из самых усердных людей, которых я знаю, умница, красавица, идеалистка. И упрямая – разве не в мать? А тут речь о суициде. О ребенке, чей родитель покончил с собой, следовательно, оставил на нём своё уникальный отпечаток. Думаешь, ребенку так просто избавиться от этого клейма? Ведь неважны причины, ребенка до конца своих дней будет преследовать вопрос – почему же так с ним поступил его родитель, и, может быть, сам придет к решению, что это – лучший выход…
- Прекрати! – Тэдди почти шипит и не смотрит на него. Она смотрит куда-то в сторону, явно давая ему понять, что она не намерена и дальше продолжать этот спор. Кевин едва дотрагивается пальцами её плеча, но она резко отстраняется от него, словно от ядовитой змеи, которая вот-вот её ужалит. – Уйди…
- Ти, я…
- УЙДИ. – металлическим голосом, говорит она ему.

И он уйдет. Молча, не обернувшись, даже если от чего-то очень захочет извиниться, но не сможет сделать над собой усилие – не сможет сказать ей о том, что и сам не понимает, чего так завелся и что вообще хотел ей доказать, как и не сможет сказать Спенсеру, что тот, в общем-то, был прав, когда предупреждал его о том, что не стоит ему лезть в тему с Сивером, что для Саттон он всегда останется неприкосновенным.

Тэдди ещё какое-то время будет его избегать. Неделю, может две, или вовсе три… под конец он уже не будет знать, с какой стороны к ней подступиться и даже решит, что она никогда его не простит. Больше они не будут говорить на эту тему, как и он не узнает о том, написала ли она статью о том, что вся эта статистика – полный бред или нет.
А потом, в один прекрасный день, она сама к нему подсядет и начнет говорить про какую-то книгу… совершенно беззаботно, привычно, словно и не было того промежутка, когда она избегала его.
Но больше никогда… ни разу… он не…

- Много ли о тебе знать, Сивер? – в голове всплывает вырезка – старая статья, фотография мужчины – морпех, куча слов о том, как всё началось и чем закончилось. Внизу ещё одна – молодая женщина, маленький светлый мальчик с потерянным видом, кажется он хочет спрятаться от вспышек камер, кажется ему это не удается. – Умный какой. Зато ты у нас многое знаешь, не так ли? И голова на месте. Не в заднице, как у меня, – Кевин злобно усмехается, сложив руки на груди и не двигается с места ни на миллиметр, смотрит на Сивера, - А ты знаешь, что она весь май не спала, потому что какой-то псих загнал её в заброшенное здание и гонял как мышку? А потом, убил у неё на глазах одного из наших, а ей чудом удалось унести оттуда ноги? – Кевин уверен, что если об этом узнает Тэдди, то ему влетит – притом, влетит капитально, но механизм запущен, а он уже не может остановиться, поэтому ему плевать, даже если это – запрещенный прием. – И, ты, тем более знаешь, почему она почти каждый месяц наведывается к Даллахану Докеру в побочный штаб, правда? Ты не интересовался, с чем это связано? Ты вообще видел его? Не думал о том, что может связывать такую, как она с ним, нет? Знаешь ли ты, от чего он её спас, мм? – Кевин делает небольшую паузу и нервно проводит языком по нижней губе, чувствуя, как кровь бурлит в висках, - И я спрашиваю тебя, Сивер, да-да, тебя, кто не должен ни мне, ни ей, ни кому-то ещё в этом чертовом мире, я спрашиваю тебя – сколько ещё её хватит? Сколько ещё она выдержит? – Кевин замолкает на пару секунд, - Сколько выдержала твоя мать, перед тем, как пустить себе пулю в голову?

---

- А что, если… - Тэдди смотрит куда-то в сторону и зубы её чуть постукивают, но на улице вроде не холодно, - а что если… он её любит? Что мне тогда делать?
Послать нахуй.